Я иду тропою одуванчиков, и как-то странно бросается в глаза всё вокруг - тёмные от дождя трещины на асфальте, россыпь жёлтых солнышек по дороге, деревянный рельс на покрытом мелком камнями склоне (около него несколько робких стрелок зелёной травы). Кажется, что с меня сняли тёмные очки с заляпанными стёклами, сквозь которые видится только муть, и мир предстал передо мной во всём своём великолепии: "Любуйся мной! Восхищайся мной! Люби меня!"
И я любуюсь и восхищаюсь, и я люблю - так, что не знаю, как можно выразить эту любовь миру позднего мая. Почему-то у меня получается любить лишь так: чувствуя сердцем, но не считая слова способными передать это чувство. Хотя я пытаюсь. Я иду тропою одуванчиков; мимо едет трамвай, и, пока его дребежзанье заглушает меня, я читаю миру стихи. "Зелёные верёвки колокольни...", "Я ждала тебя, видимо, долго...", "Муза". Они посвящены человеку, который собой может заменить целый мир, и потому - они правильны сейчас. Трамвай проедет; но я не прекращу читать.
Этими стихами я признаюсь в любви, потому то она наполняет меня до краёв. И признания эти адресованы не только восхитившей меня природе: они адресованы Сиду, Коле, Лене, моей безбашенной Наташке, маме с папой, и, как бы я не старалась это скрыть от самой себя, ему.
Мир внимает. Мой голос тих; он то и дело срывается. Мне больно - сумка бьёт по ногам, мне жарко - очень солнечный день; мне радостно. Я осознаю, что я весенняя сумасшедшая. И мне кажется, я прекрасна в этот момент: мир вокруг потрясающе красив, и я - его часть, которая сплелась с ним душой, настроением, помыслом, стихами...
И, сливаясь с ним до последнего вдоха, я иду тропою одуванчиков.